Федин
Николай Александрович

Во время войны был ребёнком, работал на заводе с 12 лет. Награждён медалями «За доблестный труд», «За долголетний добросовестный труд».

«Семья большая была, семь братьев, сейчас в живых четверо. Отец работал на заводе Свердлова жестянщиком, а мама домохозяйка. Когда война началась, помню плохо, по радио объявили.

Мне тогда было 12 лет, тогда же я работать пошёл на завод Свердлова — тогда Сталина — жестянщиком, по стопам отца. Отец на брони был, его на фронт не брали. Поэтому мы вместе с ним работали.

Мне год добавили, потому что не брали на работу иначе, да и то взяли, как говорится, по блату. Как мы были угланами [углан — диалектное слово, означает «подросток, парень, шалопай»] — так угланами и остались, по 13 лет нам было. Учился в школе рабочей молодёжи. Отец на брони был, его на фронт не брали.

А день рождения у меня 9-го мая, в День Победы. Помню, как в 1945-м радовались все, плясали, вино пили в этот день.

В 50-м году с завода призвали в армию. Там парад был пятилетнего окончания войны, в учебке мы стояли, но видно плохо было. В Литве служил, в Вильнюсе, ликвидировали там бандитов, националистов, «лесных братьев», по лесам лазили. У них всё завешено было окороками, подвалы, делиться им не хотелось, советские войска им не нравились. В засаде сидели, караулили, сутками сидели. Где-нибудь под забором вяжешь, возле хутора, ждёшь этих бандитов. Отстреливались, целые бои были, сутками. Случай был, что банду вылавливали, до границы Германии их преследовали, и банда-то вот через границу, а нас не пустили, а бандиты убежали. Я радистом был, так что если засады были, то я всегда рядом. Лежишь, стреляют, а мы в кольце лежим. Пули свистят, мимо виска так — вввих! Оружие разное у нас было, и винтовки, и карабины, и автоматы, вся рота вооружена, и пулемётчики были. Мы тогда не понимали, сказали — вот и идёшь. В наряд нас не отправляли. Нас звали «полковая интеллигенция», потому что поближе к начальству и к офицерам. Восемь месяцев вместо года на радиста отучились. А потом — винтовку в зубы, и пошёл. МВД-войска, рота стояла сто человек. Нас там двое было во взводе, я да помощник, таскать помогал, катушку, рацию 15 кг, касок не было, карабин с собой — коротенький, где-то с метр. Катушку эту разматываешь, потом сматываешь. Отслужил 3,5 года.

А потом, в 53-м, обратно приехал, жили мы на Чкалова, в бараке, потом в дом перебрались. Потом в 77-м, как перебрались оттуда, так там снесли. Сейчас там стадион. А в логу дача была, и никто не воровал, не было в привычке этого. Даже пчёл держал, мёд гнал. Снова на завод пошёл, 43 года на заводе проработал. Шесть человек семья была, мать, отец, я старший был среди братьев, сестра была, потом жена у меня (Лидия Степановна) седьмой пришла.

Семья у меня отлично сложилась. В 54-м году мы поженились, понравилась она мне, несколько месяцев повстречались и поженились. Жили в одном посёлке, познакомились за диетическим магазином Чкаловским. Вот 61 год уже вместе, брильянтовая свадьба у нас была. Двое сыновей.

У отца золотые руки были, ложки клепал, чашки, вот этим и жили. После войны отец на станок ушёл, шлифовщиком. Завод был авиационным, а мы инструмент делали для моторов. Я ничем не брезговал, вот и получилось, что и ветеран труда, и отличник производства. Работать любил — вот и награждали. Смена обыкновенная была, восемь часов, шестидневка. Братья живы ещё. И вот пять правнуков у нас уже. Какие мы, такие и сыновья».