Максимов
Владимир Петрович
33 года служил в рядах Советской Армии, после войны служил в ГДР начальником штаба отдельного армейского разведывательного артиллерийского дивизиона в г. Мейсен. После был назначен офицером оперативного отдела штаба 18-й гвардейской армии в Форст-Цине недалеко от Берлина. Позже 10 лет работал старшим преподавателем цикла топогеодезии военной кафедры Пермского политехнического института. Из 10 лет службы на военной кафедре четыре раза награждался нагрудными знаками «Победителя социалистического соревнования», единожды нагрудным знаком «Ударник девятой пятилетки». За внедрение комплексного метода обучения был награжден «Бронзовой медалью» участника Всесоюзной Выставки достижений народного хозяйства (ВДНХ).
После увольнения в запас по выслуге лет получил назначение на военную кафедру на должность старшего преподавателя цикла гражданской обороны. Позже областные курсы ГО были переименованы в «Учебно методический центр по гражданской обороне и чрезвычайным ситуациям (УМЦ ГОЧС) Пермской области», где проработал ещё 15 лет. За время работы в учебном центре был награжден министром Российской Федерации по чрезвычайным ситуациям и борьбе со стихийными бедствиями нагрудным почетным знаком «За заслуги» и Министром безопасности Пермского края почетной медалью «За обеспечение безопасности». А Государственное краевое автономное образовательное учреждение «Учебно-методический центр» присвоил звание «Почетный преподаватель учебного центра Главного управления МЧС России по Пермскому краю».
Автор многих методических пособий и рекомендаций для руководителей органов местного управления и учреждений по организации эвакуации населения в чрезвычайных ситуациях, приему и размещению эваконаселения, действиям в чрезвычайных ситуациях и других пособий.
«Самым лучшим другом и воспитателем является книга. Любите ее, читайте, если нет времени — то до 2-4 часов ночи — ежедневно. Всему лучшему, что во мне есть — я обязан книге. И еще хотелось бы надеяться, что ближайшие годы будут мирными. Мои внуки и правнуки найдут в них достойное место. Их семьи будут счастливыми.
Расскажу о семье. До 1930 в эпоху нэпа мой дед, имея двух выездных лошадей и карету, с колесами на резиновом ходу, занимался извозом. Своего рода «конское такси». Помню, что одну лошадь, серую в яблоках, звали «Орел», другую — «Гнедок». Такси в те времена не было, и дед вечерами развозил по домам загулявших в ресторане «кутил», а днем дежурил на железнодорожном вокзале. Летом и осенью мы часто выезжали за грибами в близлежащий лес, на рыбалку и охоту. У деда была берданка — переделанная под охотничье ружье японская винтовка. В 7 лет он научил меня стрелять из нее.
Ежегодно, в пору сенокоса, мы выезжали в деревню для заготовки сена лошадкам. Однажды, а это случилось в 1934 году, мне уже исполнилось десять лет, когда дед засобирался и стал укладывать на телегу вилы, грабли, припасы, догадавшись, куда он собирается, я уговорил его взять меня с собой. Поворчав, что-то в бороду, а борода у него была огромная, в народе говорят — «как лопата» — он сказал: «Садись, едем!»
Когда приехали в деревню, встретившиеся крестьяне пожаловались ему, что медведь «надысь» (накануне), «зарезал» у них корову, закиданная ветками, она лежит на лугу. Придя, нашли корову, забросанную ветками. Дед занялся сооружением места для стрельбы по медведю. Вблизи росли три березы, соединив их жердями, он устроил нечто вроде полатей. Чуть свет, мы уже лежали там. Внезапно появился медведь. Покрутил мордой, обнюхал всё вокруг себя и принялся раскидывать ветки с коровы. Я потянул берданку на себя, давая деду понять, что стрелять буду я. Видя мои решительные намерения, изобразив на бородатом лице свирепость, он показал, что целиться надо в голову, в ухо.
Я выстрелил, медведь встал на дыбы и бросился к нашим березам. С испугу я выпустил из рук берданку и вмиг взлетел на самую верхушку березы. Дед, огласив округу отборными словами, достал из-под кушака топор. Как только медведь вытянул лапу, чтобы зацепиться за дерево, он рубанул по ней, затем по второй перехваченной лапе. Взял лежащую на полатях жердь, уперся в грудь медведя и столкнул его с дерева. Медведь упал и больше не шевелился. Мы слезли с дерева. Оказалось, что пуля попала ему в шею, рана была смертельная, однако медведь имел еще силы, чтобы наказать своего врага. Это была моя первая встреча с медведем.
Мой дядя Федя любил голубей, имел большую голубятню, занимался в драматическом кружке завода «Механик». Я помогал ему ухаживать за голубями.
Дядя Шура был очень талантливым человеком. Как уникальный специалист, на заводе «Механик» он пользовался большим авторитетом, но злоупотреблял алкоголем. Однажды, закусывая щукой, он из костей щучьей головы соорудил модель самолета и подарил ее мне.
Мой отец Петр Иванович Максимов родился 20 августа 1899 года в городе Тюмени. Окончил с отличием приходское, затем ремесленное училища, экстерном выдержал экзамен за Высшее начальное городское училище, окончил его также с аттестатом отличника.
В 1923 году он женился на лаборантке-микроскопистке Кокандской коконно-прядильной фабрики Надежде Васильевне Девятовой. На свадьбе 9-го сентября присутствовал Михаил Васильевич Фрунзе и его боевые друзья.
В 1924 году в звании старшего лейтенанта уволился из рядов РККА в запас. Предстояло возвращение на его родину в г. Тюмень. Поскольку туркестано-сибирской железной дороги ещё не было, от г. Коканда до г. Оренбурга через пустыню Кара-Кум добирались с попутным караваном верблюдов. Со слов моей мамы, караванщики заметили признаки надвигающегося смерча. Караван остановился. Верблюдов уложили кругом, в середине круга расстелили кошму, всех уложили на нее и накрыли. После окончания смерча вылезли из-под кошмы, и караван продолжил свой путь.
Отец был страстным рыбаком и охотником. С ним, за время моего детства, я обходил и объездил все «клевые» и охотничьи места на реках Тура и Пышма, на озерах Чапкуль, Кирчым, Андреевское, Тараскуль и многих других. Он воспитал во мне любовь к природе, привил основы домоводства, трудолюбие, упорство в достижении поставленной цели. По его рассказам, его дед так же был охотником, ловил тетеревов и глухарей силками, сделанными из конского волоса, ставил капканы на лисиц, зайцев, на медведя «хаживал» с рогатиной.
У отца было много друзей и товарищей. Часто на охоте у костра он рассказывал смешные охотничьи истории, которые случались с ним и его товарищами по охоте. В трудные 30-е годы он обеспечивал семью всем необходимым для жизни и духовного развития. Его любимым занятием, после работы был ремонт ручных и настенных часов. Он считался одним из лучших часовых мастеров города. По просьбе друзей и знакомых он ремонтировал часы всевозможных марок.
Мама до 1923 года работала лаборанткой-микроскописткой на Кокандской коконно-прядильной фабрике. 9 сентября 1923 года вышла замуж за моего отца.
27 июля 1924 года появился на свет я. Подпольно состоялось мое крещение. Так как комсоставу РККА услугами церкви пользоваться запрещалось, нашли попика, «уговорили» его на тайное крещение. Когда он погрузил меня в купель, я выскользнул из его рук. Он стал ловить меня, наконец-таки ему удалось крепко схватить меня за горло, настолько крепко, что на память об этом «тайном» крещении на шее порвался какой-то сосудик, из которого до настоящего времени вытекает бесцветная липкая жидкость. В течение всей службы мне приходилось часто менять подворотнички, подмоченные этой жидкостью.
Сколько себя помню, с 5-и лет до 7 ходил в детский садик, который находился в загородном саду. Водил туда же своих сестрёнок. Ниже аллеи, по которой мы гуляли, находилось болото, тайком с друзьями бегали туда смотреть на «журавлиные семьи», слушать их «семейные» курлыканья.
До пятого класса я особыми успехами в учебе не отличался, был «твёрдым» троечником. Как ни странно, не всё ладилось у меня и с дисциплиной. Очевидно, влияло уличное окружение, главным занятием которого были огородные набеги, игры в «чику», «орлянку». В «орлянке» денежные монетки одинакового достоинства ложились в кучку одна на другую цифрой кверху. Битой был медный пятак царской чеканки. С расстояния 3-4 шага надо было попасть в денежную кучку. После её развала надо было по очереди, битой перевернуть монетку орлом кверху. Выигрывал, как правило, тот, кто был нахальнее.
Вспоминаются школьные годы, когда под влиянием сентиментальных романов впервые начинают зарождаться мысли о дружбе с прекрасным полом. О настоящей дружбе с любимой девушкой, ради которой ты способен на любой подвиг. Впервые я начал «рыцарские похождения» аж в четвёртом классе. Перед моей партой сидела отличница Женя Левашкина. Началось с того, что она дала мне почитать какую-то интересную книжку, затем другую, третью. Я начал носить ее сумку с книгами и тетрадями. Но внезапно её семья уехала в другой город.
В пятом классе за «выдающиеся успехи в области дисциплины» я был подсажен на первую парту к Вере Покачаловой. Оказалось, что она живет на улице Н.В.Гоголя за нашей улицей. После окончания уроков, а учились мы в третью смену, она предложила мне ходить домой в ее компании. В седьмом классе, на новогоднем школьном вечере, я получил от неё записку, в которой она признавалась в любви. Мы стали часто встречаться. Помнятся чудные вечера, лунные ночи. О!!! Я считал тогда себя самым счастливым человеком на земле. Но счастье не вечно. Она с родными уехала совершенно внезапно.
В дальнейшем до окончания 10-го класса романов не имел. Когда же юности мятежной пришла пора, пора любви и ласки нежной, началась война. В четвертом классе я подружился с Беспаловым Гесей (Георгием) и его друзьями с Елецкой улицы. Здесь были иные игры: футбол с тряпичным мячом, хождение на «ходулях», игры в лапту, городки, пешки и шахматы. С пятого класса мы увлеклись чтением книг. Гесина мама работала в городской библиотеке и стала приносить нам так называемые авантюрные романы дореволюционного издания. Они выпускались раньше для небогатых людей, серией из многих книжечек, форматом равным половине листа формата А4. Обычно собиралось нас 4-5 друзей и эстафетным методом начиналось чтение принесенной серии из 40-50 книжечек до 2-3 часов ночи. Незаметно переключились на чтение приключенческих книг.
Джек Лондон заложил в нас основы храбрости и выживаемости в любых жизненных условиях. А Жюль Верн и Стивенсон привили нам страсть к научно-фантастическим приключениям и путешествиям. Я же книжный человек, вырос на книгах. Информацию можно почерпнуть из Интернета или из школьных учебников. Но только книга дает нравственное начало, воспитывает порядочность, любовь к Родине, гражданский и военный патриотизм. Человек, который в детстве не приучил себя к чтению, не сделал его привычкой, без которой не может жить, человек, путешествующий по жизни без книги — потерянный человек. Это моё глубокое убеждение. Потому, что в его духовном воспитании не участвовали великие педагоги-писатели. Я с большой уверенностью могу сказать, что в Великую Отечественную войну мы победили благодаря тому, что советские люди были самыми читающими людьми в мире.
В 1935 году я записался в столярный кружок Детской технической станции. Занятия в этом кружке завершились постройкой педального автомобиля. В последующие годы занимался в слесарном и фотокружках.
С девятого класса я увлекся радиоделом. Изучил азбуку Морзе, изготовил телеграфный ключ, начал собирать совместно с моим другом Сергеем Башкировым радиоприёмник. Сергей Иванович Башкиров, светлой ему памяти — «Серибаш» — был на год старше меня. Сначала, будучи в фотокружке, мы из подручных средств сделали фотоаппараты типа «Лейка». Вместе записались на курсы радиотелеграфистов, действовавшие в одной из радиопередач.
В начале 1941 года мы закончили сборку своих девятиламповых радиоприемников. Серибаш и Гесюра (Георгий) — мои верные друзья детства. В июле 1941 года Серёжу призвали в РККА. В 1946 году во время отпуска, я зашел к его родителям. От них я узнал, что в августе 1941 года его как радиста сбросили с парашютом под Смоленском для связи с партизанами. При приземлении был захвачен немцами. В 1943 году, после взятия нашими войсками г. Белгорода, был освобожден из немецкого концлагеря в полной степени дистрофии — «кожа да кости».
Пролежав в госпитале два месяца, снова в составе разведывательной группы забрасывается в тыл к немцам. Дома в 1944 году получили сообщение: «Пропал без вести». После войны я встречался с его сестрой Зиной и старшим братом Николаем. Память о друге Серибаше останется в сердце моём до конца моей жизни, как о моём друге-наставнике.
Моим главным увлечением в течение всей моей жизни была охота на водоплавающих — уток. Первый выстрел по уткам я сделал из дедовской берданки, когда мне было семь лет. С восьми лет мой отец, отправляясь на охоту со своими друзьями, стал брать с собой и меня. Вначале я «скромно» сидел с ним в охотничьем шалаше. Когда мне исполнилось 14 лет, он купил мне одноствольное ружье двадцатого калибра. С этого времени я стал самостоятельно ходить на охоту на «казачьи луга» в 5-6 километрах от дома. Это было в те годы настоящее утиное царство. Зимой же кусты вокруг этих озер буквально кишели зайцами. К этому времени я подружился с Николаем Кузьмичёвым.
Коля Кузьмичёв, мой спутник по охоте на зайцев, был на год старше меня. Осенью 1941 года его призвали в РККА. В боях под г. Ленинградом при форсировании реки Малая Невка, раненый, он долго лежал на льду и обморозил на правой ноге пальцы. Домой вернулся инвалидом. В 1961 году женился на моей сестре Иде.
После войны, во время моего отпуска, мы часто выезжали на рыбалку, на реку Пышма в компании его друзей.
Двадцать второго июня 1941 года закончилась, не успев начаться, моя юность.
Началась Великая Отечественная война
1941-й учебный год мы, ученики двух десятых классов школы №21, начали с оказания помощи колхозам в уборке урожая в знакомых мне Ембаевских Юртах. Устроили нас в колхозном клубе и забыли про нас. День не кормят, два, скудные и без того домашние запасы съедены. Ребята из смежного десятого класса обнаружили невдалеке колхозную пасеку. Начались медовые походы. Весной председатель колхоза возбудил уголовное дело. К ответственности привлекались восемь мальчишек обоих классов. Среди них были сын председателя облисполкома, сын секретаря горкома ВКП(б), сын прокурора города. Они предложили председателю колхоза денежное возмещение убытка, но он не согласился и настоял на судебном процессе. Перед выпускными экзаменами начался «медовый процесс». Шестеро из нас получили по году «условно». При призыве в Армию судимость была снята.
Осенью 1941 года и весной 1942 года моим товарищем по охоте на уток был Иван Решетников, ученик смежного десятого класса. В первые дни войны в 21-й школе развернули госпиталь для лечения раненых, прибывавших с фронта. Нас, учащихся десятых классов, перевели в школу №6. Занимались в третью смену с 16-ти часов до 21-го часа.
А в 21.30, мой друг Ваня подкатывал к моему дому коляску на велосипедных колесах, мы загружали 20 утиных чучельев и совершали двадцатикилометровый марш-бросок к озеру Чапкуль. И когда чуть загоралась заря, мы выплывали по своим шалашам, опускали в воду чучелья. Начиналась охота. В одиннадцать часов, перекусив, совершали обратный марш. В шестнадцать часов были в школе.
Однажды, когда возвращались с охоты, проходили мимо цыганского табора. Я катил коляску. Ваня, держась за неё, спал, как принято говорить, «на ходу». Ко мне привязалась молоденькая цыганка: «Молодой, симпатичный, давай погадаю, всего только за одну уточку!». А.С.Пушкину оракул нагадал смерть от коня своего, мне же она нагадала, что погибель свою я найду в воде. И действительно трижды это вполне могло случиться.
Но вот 30 июня 1942 года сдан последний экзамен. В табелях успеваемости и в аттестате зрелости за время учебы почти по всем предметам, «при отличном поведении», я имел хорошие оценки. Правда иногда попадались и «отличные» оценки, кроме поведения. Как это ни странно, но по моим любимым предметам: литературе и немецкому языку — я получил оценку только «посредственно».
Следуя молодежному призыву «помочь колхозам в уборке урожая», 9 июля я окончил курсы комбайнеров при Тюменской школе механизации сельского хозяйства и по комсомольской путевке был направлен в Исетский район. За короткое время комбайн «Коммунар», который мне достался в почти разукомплектованном виде, был восстановлен, и 25 июля я со своей помощницей Екатериной уже убирал хлеб с рассвета и до заката. За 15 дней я заработал два мешка пшеницы, которые после моего призыва в Армию были доставлены моей маме.
Восьмого августа 1942-го года прискакал вестовой и вручил мне повестку о явке в горвоенкомат г.Тюмени. Представитель Одесского артиллерийского училища предложил написать рапорт о зачислении курсантом этого училища. Я согласился. По результатам экзамена я был зачислен курсантом Одесского Краснознаменного артиллерийского училища большой мощности имени Михаила Васильевича Фрунзе, в восьмую батарею дивизиона артиллерийской инструментальной разведки (АИР).
23-го августа 1942 года принял военную присягу. В присяге я клялся честно и добросовестно служить своей Родине и, если на то потребуется, отдать свою жизнь. Курс обучения был рассчитан на шесть месяцев. Действительно же я проучился одиннадцать месяцев, почти год.
Ежедневно восемь часов занятий плюс два часа самоподготовки. В сентябре в порядке оказания помощи работал на комбайне в близлежащем колхозе. Комбайном на стационаре молотил сжатые снопы ржи и пшеницы. Отстал в учебе почти на месяц. Пришлось навёрстывать в редкие часы личного времени. У нас были общевоенные дисциплины, тактика, а основным предметом была топогеодезия.
В декабре начались полевые занятия. При 20-25 градусах мороза, работая с кипрегелем [оптическим прибором] на ветру, глаза слезились, при наблюдении ресницы век примерзали к окуляру. Чтобы не выдергивать их каждый раз при смене точки стояния прибора, приходилось, не отрывая кипрегеля от глаз, перемещаться на другую точку хода, держа тяжелый оптический прибор у глаза.
Забравшись в котельную бум. фабрики с разрешения доброго деда-котельщика, двое из нас наносили на планшет огневые позиции, пункты ОГС, вымышленные промежуточные точки теодолитного хода, ученическим транспортиром измерив мнимые углы теодолитного хода, записывали их в полевой журнал с точностью до секунд, и производили «вычисления». Остальные курсанты отсыпались под теплым боком парового котла.
Самым желанным элементом в распорядке дня, конечно, было посещение столовой, которая находилась примерно в одном километре от казармы. Когда шли в столовую, пели песню «Там, где пехота не пройдет и бронепоезд не промчится…», а из столовой — «Кони сытые, бьют копытами…»
14 июля 1943 года был сдан последний экзамен. Десять дней мы томились в ожидании приказа об окончании училища. И вот, 24 июля, на общем построении личного состава дивизиона артиллерийской инструментальной разведки ОАУ, нам зачитали долгожданный приказ. Этим приказом мне и еще пяти курсантам взвода, сдавшим экзамен на отлично, было присвоено воинское звание «лейтенант», и я получил направление для прохождения дальнейшей службы в 43-й офицерский полк Коломенского учебного центра Московского военного округа.
43-й офицерский полк был создан в июне 1943 года для боевых действий на внутреннем кольце обороны г. Москвы на случай прорыва фашистских войск с Курского направления. 29 июля я был назначен командиром огневого взвода 76-мм противотанковых пушек истребительной противотанковой бригады. Орудийные расчеты также состояли из моих однокурсников, младших лейтенантов, выпускников училища. Несколько суток я провел в маленьком уютном городке Озерецк на берегу реки Оки. Затем нас устроили в лесу для проведения практических занятий с техникой. 76-мм противотанковые пушки кто-то из острословов окрестил «пистолетами на колесах», поскольку это затрагивало нашу артиллерийскую гордость, ведь мы все же закончили ОАУ большей мощности: 203-мм, 152-мм пушек и гаубиц.
К счастью, недолго нам пришлось быть «антитанкистами». После разгрома немецких войск в районе Курской дуги угроза их прорыва к Москве миновала. 43-й офицерский полк расформировали, и я получил назначение в 9-й запасной разведывательный артиллерийский полк, дислоцированный в городе Саранск (Мордовия).
Записи из дневника
«12 октябрь. Наши войска форсировали Днепр, стоят у ворот Киева, Чернигова и др. городов Украины. А я в резерве. Продолжаю учебу с такими же резервистами, как и я. В основном провожу практические занятия по топографической привязке элементов боевого порядка артиллерии в окресностях Саранска. Во время ночного дежурства вздремнул, сидя за столом, в «наказание» украли редкостный в войсках учебник по топогеодезии именитого автора Холкина Т.И.
22 октябрь. Утром командир 9-го запасного разведывательного артиллерийского полка вручил мне предписание: «Направляюсь в распоряжение начальника управления Рыбинскими учебными лагерями» для дальнейшего служебного использования.
25 октября все еще 1943 года. Москва!
В 22.00 наблюдал с крыши дома, как Москва салютовала доблестным войскам Украинского фронта, взявшим города Днепропетровск и Днепродзержинск. Замечательное зрелище! Живу уже четвертый день у своего товарища по 9-му ЗРАП. Посетили выставку трофейного оружия в парке имени М.Горького, был в музее В.И. Ленина, на Красной площади.
30 октября я выехал в г. Рыбинск.
31-го в Рыбинском управлении артиллерийскими лагерями узнал, что попал сюда по ошибке. Определили в 30-й отдельный дивизион резерва офицерского состава. Меня определили «экспедитором» части. 29 ноября назначили преподавателем военной топографии. Преподаю в пяти учебных группах офицеров резерва.
20-е декабрь. Чертовски надоело скитаться по резервам. Душа рвется на фронт. Чувствую себя виноватым перед теми, кто воюет и очищает нашу Родину от фашистской нечисти.
10 января 1944 года. Наконец-таки наступил долгожданный день в моей жизни. Я получил назначение в 149-й Корпусной артиллерийский полк, в отдельную разведывательную батарею, на должность командира взвода топографической разведки. Формирование 149-го КАП началось 27 июля 1943 года вблизи населенного пункта Чертищево, от города Рыбинск в 30 километрах. Полк формировался по немецкому образцу четырёхбатарейного состава, в батарее два взвода по три орудия в каждом. В полку двадцать четыре орудия».
На вооружение получили немецкие трофейные 149,5-мм гаубицы. Личный состав, солдаты и сержанты, размещались в землянках барачного типа по 60 человек. В офицерской землянке разместились: командир батареи капитан Михалец, командир взвода звуковой разведки Мурмантов, старшина батареи Бормотов и я.
Первое же знакомство в ходе занятий показало слабую подготовку вычислителей, отсутствие слаженности в работе, низкую дисциплину. Однажды во время занятия по прокладке теодолитного хода по лесистой местности, я застал своих солдатиков у костра. В котелке варилась «беспризорная» курочка. Через несколько дней при попытке проникнуть в овощехранилище был задержан мой солдат-ефрейтор Базаров. В народе не зря говорят: «голод не тётка». Скудной солдатской нормы пищевого снабжения было явно недостаточно для молодого растущего организма при больших физических нагрузках. Чувство голода побуждало к поиску дополнительных источников питания, зачастую неправомерных, как в случае с моими солдатами.
В первые дни командования взводом я был растерян. Рушились мои курсантские представления об уставных взаимоотношениях командира с его подчиненными. Моя излишняя сентиментальность потерпела поражение. В аттестациях это называлось «к подчиненным требователен недостаточно». Пришлось перестраиваться, резко повысить требовательность к подчиненным, искать пути подхода к душе каждого солдата, сержанта, а для этого больше находиться в солдатской среде.
25 января 1944 года на общем построении всего личного состава полка представитель Рыбинского управления артиллерийскими лагерями генерал-майор Шаманский вручил полку боевое Красное знамя, с этого момента полк стал боевой единицей Рабоче-крестьянской Красной Армии (РККА).
Из дневников
«22 февраля. Заступил дежурным по полку. С 1часу ночи до 3-х часов проверял несение караульной службы караулом от отдельной разведывательной батареи.
Нарушений в несении караульной службы, за исключением мелких недостатков, обнаружено не было.
В 3 часа 30 минут начальник караула по телефону доложил о взломе дверного проема (одна створка двери снята с дверных петель) в складе ПФС (продовольственно-фуражного снабжения) и исчезновении часового этого поста. Скомандовал «Караул в ружье!» Организовал поиски исчезнувшего часового. Дезертировавшего часового не нашли. После смены с дежурства в нашей землянке командир батареи устроил допрос двум часовым этого поста, как принято говорить «с пристрастием». Они подверглись страшному избиению старшиной и командиром батареи, до тех пор, пока не сознались в том, что сбежавший часовой уговаривал их сбежать вместе с ним. Виновные в сокрытии, кроме того, были наказаны в дисциплинарном порядке.
Дней через четырнадцать в батарею пришло письмо от сбежавшего. Он сообщил, что покинул пост, чтобы вернуться в свою часть, где служил до ранения
24 февраля. Старшина достал четыре литра вина. Михалец, Мурмантов, старшина и я, после всех невзгод, решили отметить двадцать шестую годовщину Рабоче-Крестьянской Красной армии. Первый раз напился до пьяна. Пьяными были и все обитатели землянки. Среди ночи, когда все уже спали, я проснулся от- того, что кто-то щупает меня. Оказалось, что старшина, еще не пришедший в себя после пьянки считал, сколько на мне кальсон, и каждый раз загибал на руках пальцы.
3 марта. Заступил дежурным по эшелону. Всю ночь «гонял» караул. В течение ночи проверил шесть раз. Прибыли на подмосковную станцию «Красная Пресня». Получаем матчасть: трофейные немецкие 149мм гаубицы, гусеничные трактора «ЧТЗ» для буксировки орудий, американские автомобили «Студебеккер».
Впереди нас ждёт, вероятно, «Ленинградский» фронт. Сегодня утром впервые видел дирижабль системы воздушного заграждения г. Москвы. Все Подмосковье дышит несокрушимой мощью.
Боевые действия 149 корпусной артиллерийский полк начал на Карельском, самом северном фронте. Этот фронт имел свои характерные особенности, по протяжённости он был самым протяжённым фронтом, протянувшимся с севера на юг почти на 1600 километров. От «хладных» вод моря Баренцева до «серых» вод Балтийского моря. Сплошной линии фронта здесь не было. Боевые действия велись на пяти дорожных направлениях: Мурманском, Кандалакшском, Ухтинском, Петрозаводском и Свирьском направлениях.
На Мурманском и Кандалакшском направлениях нашим противником были «Герои Нарвика и Крита»: 20-я Лапландская армия немецко-фашистских захватчиков в составе трех горно-егерских корпусов: 36, 18 и 19-го ,на Свирьском направлении второй армейский корпус финнов.
Линия фронта пролегала по безлюдной местности, по лесам и болотам Карелии, скалистым сопкам и тундре заполярья. Боевые действия велись в условиях короткого заполярного лета и длительной полярной ночи.
Записи из фронтового дневника
«13-го марта в ночь на 14-е прибыли в район развертывания в боевой порядок. При приближении к переднему краю были поражены фейерверком из световых ракет, выпущенных над передним краем. Одна за другой в небо врезались световые ракеты на парашютиках, освещая передний край обороны и окружающую местность.
14-го марта во время рекогносцировки для выбора мест расположения наблюдательных пунктов, «засветились» и впервые попали под минометный огневой налёт противника. Но все закончилось благополучно, никто не пострадал. Из этого эпизода были сделаны соответствующие выводы.
Передний край обороны противника находится в 500 метрах от наблюдательного пункта 4-й батареи и проходит по западному берегу ручья Нижний Верман, вытекающим из озера с таким же названием. Местность открытая, ни кустика, ни деревца, лишь ползучие карликовые березки, да изредка попадающиеся чахлые сосенки. Сопки покрыты ковром из ягельного мха, любимой пищи оленей.
Март месяц, но весной еще не «пахнет. Основной способ передвижения— лыжи.
По данным разведывательной сводки перед фронтом нашей дивизии с октября 1943 года обороняется 307 горно-егерский пехотный полк 163 пехотной дивизии 36-го горно-егерского корпуса, 20-й Лапландской армии немцев. 36-м горно-егерским корпусом командует генерал Вайсенбергер, командовавший дивизией при взятии города Вердена во Франции.
Его дивизия получила название «счастливая дивизия». Объясняется это тем, что при взятии города Вердена в 1939 году она имела минимальные потери, всего 200 человек. 163 пехотная дивизия немцев участвовала в боевых действиях в Польше, во Франции и Норвегии, командир дивизии — генерал Фюбель.
На Мурманском направлении действует 19 горно-егерский корпус «Норвегия».Каждый солдат этого корпуса носит медаль «за взятие Нарвика». На Кессингском оперативном направлении в состав 18 горно-егерского корпуса входит дивизия «СС–Норд», сформированная в 1931 году из берлинцев.
Два дня личный состав полка занимался устройством блиндажей для людей и укрытий для орудий. Мне повезло, взвод топографической разведки унаследовал от прежних хозяев капитальный блиндаж в три наката из бревен и 0,5 м каменной обкладки. При входе в блиндаж слева от двери железная печка, за ней моя лежанка, прямо перед дверью от стены до стены солдатская лежанка на 10 человек. Перед небольшим окном (амбразурой) сосна с разбитой снарядом верхушкой. Как в известной песне поется «землянка наша в три наката, сосна, сгоревшая над ней». Семь дней занимался топографической привязкой наблюдательных пунктов и огневых позиций полка.
3-го апреля закончил топогеодезическую привязку постов взвода звуковой разведки с тройным контролем. Расхождений нет. С началом полевых работ личный состав взвода стал дружным боевым коллективом.
Резко возросла дисциплина. Солдаты и сержанты, не считаясь с усталостью, ведь за день работы приходится проходить, по сопкам и болотам, от точки к точке не менее 20-25 км, старательно выполняют свои служебные обязанности.
Вечером, в штабе полка, получил задачу от представителя разведывательного отдела штаба 19 Армии на развитие опорной артиллерийской геодезической сети на площади 50 кв. километров. Очевидно, в ближайшем будущем здесь намечается создание мощной артиллерийской группировки.
Иногда, а это бывает крайне редко, стоит полная тишина. Ни одного звука разорвавшегося снаряда, кажется, что ты один среди этих бесконечных сопок и голубых озер. Только изредка, вдруг эту мертвую тишину прострочит, как швейная машинка, пулеметная очередь, с противным воем пролетит мина и гулким эхом прозвучит ее разрыв в уснувших сопках. Во всем чувствуется приближение весны: в ласковом сиянии полярного Солнца, в набухающих почках на редких карликовых березках, нет-нет да услышишь весеннюю песнь какой-нибудь пташки.
Но вот эту идиллию, волшебную тишину вдруг прервал орудийный выстрел, за ним последовал другой, третий, и от прежней тишины не осталось и следа. Заговорили сопки отраженным эхом орудийных выстрелов. Над головой, слева, справа с характерным шуршанием проносятся снаряды, разрываясь вокруг. И тишины как не бывало.
После создания опорной геодезической сети в указанном районе я переключился на засечку опорных точек на стороне противника на сопках с кодовым названием «Верблюд», «Войта», «Хохлатка», «Лысая», для их использования в случае наступательной операции. Засечку производил с наблюдательных пунктов 1-й и 4-й батарей. Попутно на горе «Верблюд» удалось «засечь» немецкий НП, а на «Хохлатке» стреляющий миномет, которые вскоре были подавлены огнем 1-й батареи капитана Варламова М.В.
12-е мая 1944 года. Город Кандалакша. Военный городок «Нива-3». Приехали на тактические учения для отработки вопросов взаимодействия командиров огневых батарей полка с командирами стрелковых батальонов в наступательной операции. Вечером нас пригласили в клуб части. Местные «дамы» разочаровали меня вульгарностью своего поведения и только растревожили мои дремлющие чувства к прекрасному полу.
13-го мая выехали из Кандалакши. Однако доехать до «дому» не хватило бензина. Оставив машины в старых тылах 15 километров до своего блиндажа пришлось идти пешком. Усталые, едва добравшись до ночлега, завалились спать. Но, не успев еще заснуть, услышали звук взрыва. Оказалось, что это в руке рядового Казаринова, при выходе из землянки, разорвалась немецкая ручная граната. Взрывом ему оборвало кисть руки, множественными осколками ранило голову. Остановив кровотечение с помощью жгута, наложили повязку на голову и отвели его на медицинский пункт полка. Как в его руках оказалась граната?
Почему он ринулся к двери? Остается только лишь предполагать, будучи дневальным и одновременно истопником печи, услышав подозрительный шум в трубе, он обнаружил в печке немецкую наступательную ручную гранату с деревянной ручкой и интересуясь ее устройством, потянул запальный шнур. Услышав щелчок взрывателя, ринулся к двери, дабы избежать взрыва внутри землянки. К счастью ни кто не пострадал, кроме Солодухина М., осколок угодил ему в ягодицу.
Сплошной линии фронта на этом участке не было, фланги обороны были открыты, и финны, пользуясь этим, нередко в ночное время бродили по нашим тылам и опускали в печные трубы ручные гранаты.
15-е мая. Мерой наказания за «ЧП»(чрезвычайное происшествие) явилось объявление мне пяти суток домашнего ареста за потерю бдительности. Впервые за недолгую службу в рядах Красной Армии я подвергся столь суровому наказанию».
Вторые сутки идет нудный дождь, смывающий следы долгой заполярной зимы. Дома, в моей родной Тюмени, в полном разгаре охотничий сезон. Все более ощутимой становится тоска по женской ласке, как в песне: «сердце рвется, просится к любимой, слушай песню вольная тайга».
23 мая. Как буря, бушующая за окном моей землянки, идет моя жизнь. Жизнь, полная всевозможных приключений и переживаний. Суровые годы выпали на мою юность. Ненависти к немецко-фашистским захватчикам, сломавшим мою жизнь, нет предела. Уходят безвозвратно мои мечты, а сними моя юность. Мне понравились слова Шамиля: «Брось малодушие, предавшись войне. Терпи ее невзгоды. Кто думает о последствиях, тот никогда не бывает храбр».
С 13 марта 1944 года до 6 июня 1944 года 149-й КАП вёл бескомпромиссную контрбатарейную борьбу с артиллерией противника на Кандалакшском направлении. Отдельная разведывательная батарея обеспечивала полк и артиллерийскую группировку 31-го стрелкового корпуса координатами артиллерийских и минометных батарей противника, вела активную разведку целей на переднем крае обороны противника.
Итог: За время боевых действий на Кандалакшском направлении (два с половиной месяца) отдельной разведывательной батареей разведано, а огнем 149-го полка подавлено и уничтожено 18 артиллерийских батарей противника.
Много это или мало?
При виртуальном подсчете, если принять за единицу расчета количество орудий и солдат орудийных расчетов противника, приходящихся на одного солдата, сержанта и офицера отдельной разведывательной батареи . То получается: 18 х 6 орудий в немецкой батарее=108 орудий. А в отдельной разведывательной батарее насчитывалось 35 солдат, сержантов и офицеров, то получается: 108: 35 около трех орудий на каждого из нас. В немецкой батарее на каждое орудие приходится 6 солдат орудийной прислуги. Т.Следовательно: 108х6=648. 648:35=18. То-есть каждый из нас вывел из строя по 18 фашистов.
6-го июня 149 КАП, согласно приказу Командующего Карельским фронтом, снялся с занимаемого боевого порядка и прибыл на ж-д станцию Ням-озеро для погрузки в эшелоны. Едем. Куда?
Во время погрузки в эшелон в 12 часов пришло чрезвычайное сообщение: наконец то союзники открыли второй фронт. В операции по форсированию пролива Ламанш приняло участие 4 тысячи судов, 11 тысяч самолетов.
Станция Тихвин. 12-е июня 1944 года. Трое суток находимся в пути. Вчера Совинформбюро сообщило, что наши войска прорвали долговременную оборону противника на Карельском перешейке по фронту на 40 км, в глубину на 25 км. По всей вероятности, едем в этом направлении. Итак, моя фронтовая деятельность, начавшись на севере, постепенно начинает опускаться по меридиану, как по веревке, к югу. Ст. Тихвин представляет печальное зрелище: сплошные руины – целы и невредимы только одни рельсы да печные трубы сгоревших домов.
18-е июня 1944 года. В ночь на 19-е, выгрузившись на железнодорожной станции Тихвин, совершили марш и заняли боевой порядок 4-5 км, юго-западнее г. Лодейное поле по левому берегу реки Свирь. На этот раз нашим противником являются части и соединения 2-го армейского корпуса и группы «Олонец» финнов. Благодаря тому, что звуковые посты были выбраны вдоль шоссейной дороги, идущей параллельно линии фронта, их привязку удалось провести в рекордно короткие сроки за два с половиной часа. До конца дня была закончена привязка наблюдательных пунктов и огневых позиций полка.
21 июня в 3 часа 00 минут началась артиллерийская подготовка атаки, которая длилась три часа. Стоит сплошной гул. В небе нескончаемыми волнами, одна за другой, летят наши самолеты. При активной поддержке огнём нашей артиллерии началось форсирование реки Свирь. Сломив сопротивление финнов наши войска в течение ночи продвинулись на 27 километров. 22-июня. «День сбора трофеев». Переплыв р.Свирь на дырявой лодке, я и командир батареи Михалец В. с помощью колышков от мерной ленты преодолели минное поле и оказались в траншее полного профиля с аккуратно отделанными досками полом и стенами. Осторожно зашли в землянку, оборудованную нарами, столом и добротной печкой. На стенах землянки журнальные картинки голых и полуголых девиц. На столе ведро с еще горячей похлебкой и подозрительный предмет, напоминавший перевернутую ручкой к верху противотанковую гранату с круглой «дырочкой» в верхней части. Пока комбат рассматривал картинки и «шуровал» в финских рюкзаках, я, томимый любопытством, плюнул в «дырочку» и услышал странный шипящий звук. С криком, «Комбат, на столе мина!» ринулся из землянки, но был остановлен его громким смехом. Это оказалась всего навсего карбидная лампа, очень похожая на противотанковую гранату.
Невдалеке от нас, согласно разведданных взвода звуковой разведки, должна была находиться финская артбатарея 149 мм. Гаубиц, огонь на уничтожение которой был поручен четвертой батарее нашего полка. По координатам, полученным взводом звуковой разведки , отыскали ее огневую позицию. Зрелище было впечатляющее: почти все шесть орудий были повреждены или разрушены, кругом валялись трупы солдат орудийной прислуги. Земля вокруг орудий была буквально «перепахана» разрывами наших снарядов.
С одной стороны, мы воочию убедились в точности топографической привязки звуковых постов и огневых позиций, с другой в достоверности координат батареи противника, полученных взводом звуковой разведки. Это был наш весомый вклад в разгром финских оккупантов.
А вот, как отзывались об эффективности артиллерийского огня нашей артиллерии финские пленные солдаты:
«Русская артиллерия стреляла исключительно метко, вряд ли можно вести огонь лучше. Все хода сообщения и траншеи были засыпаны землей. Стрелковые ячейки и огневые точки-уничтожены. Этот день был самым ужасным днем в моей жизни». (Из показаний командира отделения младшего сержанта Лааксо Эркко).
«Артиллерийская подготовка на Свири была, как сильное землетрясение и то, что я спасся — чудо».(Солдат Хуопонен Урто).
Паническое бегство финнов доказывают те факты, что они побросали оружие, технику и «драпали» без оглядки. Как я уже заметил, при входе в землянку на столе стояло ведро с еще горячей бурдой, вместо хлеба на столе лежали галеты с примесью целлюлозы и вкусом сосновой коры.
27 июня. С боем взяли село Ильинское на реке Олонка. Три года это село было оккупировано финнами. Недалеко от этого села освободили женский концлагерь. Внешний вид освобожденных женщин был неописуем. Со слезами радости на глазах они обнимали нас. Одна девушка поведала мне, что помимо рабских условий жизни лагерное руководство раскрепляло их по отличившимся в бою финским солдатам и офицерам. За сопротивление и отказ – расстрел.
Отчаянно огрызаясь, финны, заминировав дороги и окрестные населенные пункты, отходят к следующему водному рубежу. Наша колонна из автомашин остановилась у строящейся переправы через реку Олонка. На обочине дороги вдруг раздался взрыв. Подорвался связист с катушками кабеля. В звериной злобе финны все минируют: входы в дома, продукты питания, оружие, брошенные мотоциклы и легковые автомашины, кроме того, вдоль дорог разбрасывают мины-сюрпризы в виде портсигаров, фляжек и др.предметов, с помощью растяжек соединенных с взрывным зарядом. Финские «харикейны» (самолеты) пытались «ликвидировать» образовавшуюся перед переправой пробку. Но не выдержали огня наших зенитчиков и улетели восвояси.
1-е июля 1944 года. Преследуя отходящие части противника, вышли к старинному селу Видлица, на западном берегу реки с таким же названием, заранее подготовленному оборонительному рубежу. Всего лишь 25 лет назад части Красной Армии вели здесь ожесточенные бои с финнами .И, вот, теперь уже нам, воинам Советской Армии предстоит опять, разгромив оккупантов, овладеть этим селом.
Полтора часа длилась артиллерийская подготовка атаки, которая, как обычно, началась после мощного залпа «Катюш» и «Андрюш». Стоял скрежещий рёв «Катюш» и» Андрюш», громоподобный грохот артиллерийских орудий. «Андрюшами» на фронте называли ракетные установки, запускаемые с рамных конструкций установленных на земле. Ракета состояла из головной части в виде шара диаметром 40 см с 10 кг взрывчатки и с трубой длиной около одного метра, упакованная в каркас из деревянных реек. При отсутствии времени на разупаковку нередко их запускали вместе с укупоркой. Финны ворчали : «Русь, почему сараями бросаешься ?»
Прорвав оборону финнов, части нашей дивизии оторвались от соседних частей, действовавших справа. Значительно продвинувшись вперед, оказались на пути отхода отступающих финских войск. С яростью обреченных финны начали контратаки с фронта на высоту с отметкой 150 у деревни Ковгозеро, где находился наблюдательный пункт командира второй батареи старшего лейтенанта Григоренченко. С тыла на дорогу, где в общей колонне находилась и отдельная разведывательная батарея, из леса вывалилось до двух рот финской пехоты. Пьяные, сняв мундиры, в одних разноцветных майках с автоматами на груди, через болото, в полный рост, атаковали нашу колонну и высоту, где находился НП-2. По команде «Противник справа»! ОРБ развернулась в цепь вдоль дороги для отражения атаки. Финны окружили высоту с НП-2 у Ковгозеро. Командир второй батареи старший лейтенант Григоренченко вызвал огонь «на себя». В это же время сзади нас равернувшись с ходу, дала залп прямой наводкой по атакующей цепи финнов, батарея «РС» («Катюш»). А по лесу обрушила огонь артиллерия нашего полка. Атака была отбита. Подошедшие соседи справа завершили окончательный разгром окруженной группировки финнов. Наступление продолжается.
6-го июля сходу форсировав реку Тулома-Йоки взяли город Сальми. Финны, яростно огрызаясь, отходят, цепляясь за каждый водный рубеж. Три дня, начиная от населенного пункта Погран-Кондаш, идём по финской земле. В отличие от нашей территории, здесь много населенных пунктов, почти через 2-3 км, много отдельных хуторов. Но за три дня наступления не увидели ни одного местного жителя. Все убрались восвояси, в свою родную Суоми.
10-е июля. Выбили финнов из города Питкяранти. Противник перешел к обороне в 3 км западнее города, на рубеже линии Маннергейма, сильно укрепленного оборонительного района, с дотами, дзотами, огневыми ловушками, минными полями. Попытка пробиться схода, успеха не имела.
15-е июля. После перегруппировки в 9часов 30 минут началась массированная артиллерийская подготовка атаки и авиационная обработка переднего края обороны противника. Такого мощного удара я еще не видел и не слышал. Вперед рванули танки. Прикрываясь ими, двинулась многострадальная пехота-матушка. Наши войска, преодолевая упорное сопротивление, неся большие потери, продвинулись в глубь обороны противника от одного до трех километров. ОРБ снялась с боевого порядка и находилась в готовности к маршу. Мимо нас с переднего края мчались конные повозки, заваленные трупами наших солдат. В это же время наблюдатели обнаружили в небе армаду самолетов, штук сорок. От находившихся невдалеке зенитчиков прошел слух, что это английские самолеты «Бристоль» сквозного бомбометания. После бомбового удара по немецким тылам совершают посадку на нашем аэродроме и, заправившись бомбами и горючим, летят обратно в свою Англию. Но вдруг в воздухе над нами на парашюте повисла сигнальная ракета и началось пикирование «харикейнов» по нашим боевым порядкам. Нам удалось спастись в заблаговременно вырытом окопе около центральной станции звукозаписи(СЧЗ) взвода звуковой разведки.
23 июля. По слухам, опубликованным в печати, в Германии произошел переворот. Гитлер арестован. Геббельс бежал в неизвестном направлении. В новое правительство вошли генералы Браухич, Кэйтель, фон Бок и другие. Однако оказалось, что это была ложная информация. На самом деле при взрыве в правительственном бункере Гитлеру удалось спастись. С заговорщиками была учинена жестокая расправа.
На сей день наши войска на всех направлениях вышли к государственной границе 1941-го года. Скоро немцам крышка! Скоро «придет и на нашу улицу праздник!» Части и соединения 7-й армии Карельского фронта замерли в обороне, готовятся к завершающему броску на государственную границу. Сегодня на моем «Доджике» ездили купаться в Ладожском озере. Если бы не война, то этот день можно было бы считать «курортным». Да… быстро летит время. Беспокоят думы о будущей жизни. Появилась потребность в неведомых ранее чувствах тяги к женской любви и ласках.
1-е августа 1944 года. Живем в шалаше 1км. от Питкяранти. 27 июля была годовщина полка и мой день рождения. Исполнилось двадцать лет! Хорошее настроение было испорчено Иваном Угольниковым . Хватив лишнего, затеял дебош, а надо было заступать в караул. Расстроился так, как ни разу в жизни. Вынужден был использовать свою власть, арестовав его на трое суток сидения за отсутствием гауптвахты в шалаше, но… под охраной.
12-е августа. На нашем, ладожском участке фронта всё без перемен. Идут артиллерийские дуэли. Вчера совершил экскурсию в Питкяранти. Город сожжен почти дотла, кругом торчат одни лишь печные трубы. В заводской трубе первые два дня после взятия города сидел смертник снайпер-кукушка, пока его не сняли. В городе ни одного аборигена, а до войны в нем проживало почти 32 тысячи человек. В результате осмотра уцелевших домов пришёл к выводу, что финны большие «аккуратисты», любители изящного. Несмотря на разрушения, город имеет дачный вид: много цветов, садов, придомовых розариев. Из города открывается чудесный вид на близлежащий остров, на котором уцелевшие от пожара небольшой заводик и красивые домики, с разноцветными крышами.
Внутри уцелевшие дома отделаны различными изделиями из бумаги: абажуры, занавеси, полотенца, простыни и рубашки. «Все бумага да бумага впрямь бумажная страна». Но бумага и придает главным образом изящество всей обстановке.
Достраиваю взводную землянку 6х3х2.5 м. План гениальный. По своей конструкции она больше будет походить на ДОТ, а не на землянку. «Крыша» — это четыре наката из брёвен, диаметром 20-25см., в качестве которых использовали растущие вблизи ели и сосны. С помощью лебёдки «Студебекера» бревна натаскивали на вырытый, на глубину 3 метра котлован. Поверх брёвен глиняная водонепроницаемая затирка толщиной 50 см., обложенная слоем из камней. Для потолка и стен были использованы 30 комнатных дверей, снятых в уцелевших домах города Питкяранти. Деревянные нары на 12 человек, обеденный взводный стол.
15 августа. Больше месяца стоим в обороне, ожидая, когда начнет действовать сосед справа — северная Петрозаводская группировка войск Карельского фронта. Появились первые признаки наступающей осени. Моросит мелкий нудный дождик, навевая грустные думы. Вспомнились мелькнувшие, как счастливое видение, годы беззаботного детства. Годы «юности мятежной», лишившей меня проявления первых любовных чувств к избраннице моего сердца. А пока вся нерастраченная любовь перерастает в жгучую ненависть к врагу.
17-е августа. «Извела меня кручина, подколодная змея». Трудно поддаются моему перу чувства, вдруг овладевшие мною. Очевидно, пришедшие к нам девчата растревожили их… В 18 часов финны напали на наш третий звуковой пост, расположенный в глубине леса, в 2 км от дороги. Обстреляли и мгновенно исчезли. Подняв свой взвод, давно жаждущий подраться, «в ружье», бросились в погоню. Однако, обнаружить диверсантов не удалось, провалились как сквозь землю. Вдоль дорог по-прежнему свирепствуют «кукушки». Под населенным пунктом Видлица на моих глазах при постановке задач разведчикам был убит начальник разведки корпуса подполковник Григорьев. «Кукушка» сидела на расположенном невдалеке дереве. Когда ее «сняли» ею оказалась пожилая финка-щюцкоровка. Приговор был приведен к исполнению на месте.
26-августа. Сидим, томимся в глухой обороне, мучаясь бездельем. Ночью провел учебную боевую тревогу. Взвод был готов к выполнению боевой задачи, в результате предыдущих тренировок, за две минуты занял круговую оборону. Вечерами, в минуты затишья, успокаиваем молодую кровь гармошкой и… танцами. Мой «разгильдяй» Иван Угольников, оказался отличным гармонистом. Вчера пришло пополнение в лице трех девушек Вали, Нины и Маруси. Появились «объекты» для танцев и тайных вздыханий.
4-е сентября 1944 года. Пробил долгожданный час! Финское правительство, предвидя поражение Финляндии, принимает решение о выходе из войны. С 8.00 финские войска прекратили боевые действия. С их стороны не последовало ни одного выстрела. Однако наши войска приказа о прекращении боевых действий еще не получили. Командир 149 КАП майор Иванов принял решение об избавлении от лишних снарядов, путем обрушения их на финские головы. Его инициатива была поддержана другими артиллерийскими частями. Стоит невообразимый грохот от незапланированной артиллерийской подготовки, своего рода прощальный салют за окончание финской компании. Долго будут помнить его уцелевшие финны. Как страшный сон будут рассказывать своим детям, внукам и правнукам. Чтобы они зарубили на своем носу, что совать свое свиное рыло в наш советский огород подобно смерти.
Всю ночь грохотала наша артиллерия, давая прощальные залпы. Утром в шесть часов с финской стороны появился генерал. Навстречу ему вышел с наблюдательного пункта командир взвода управления первой батареи Ваня Рыжкин. На вопрос финского генерала «Почему стреляете?» Ваня ответил: «О прекращении военных действий нет приказа». Приказ о прекращении военных действий был получен в 8.00 5-го сентября.
Молодость берет своё. Вечерами в районе моей землянки, с появлением в батарее девчат, под гармошку Вани Угольникова, стихийно возникают танцы. Жаль только одно, что ни мы, кавалеры, ни они, наши прекрасные дамы, не умеем танцевать. Эту ошибку исправил командир взвода управления полка лейтенант Володя Васильев, как оказалось, бывший учитель танцев в одном из ленинградских клубов. В минуты затишья он обучил меня этому исскуству.
Какое-то неведомое мне чувство симпатии появилось к одной из наших девушек по имени Мария. Но в этом чувстве к ней во мне возникло два голоса, одному из них нравятся её душевные качества: чистота и нежность в обращении, другой же голос говорил об обманчивости моих чувств.
21-е сентября 1944 года. ёед тронулся, «господа присяжные заседатели»! Сегодня распрощались с нашим дот-домом. Предстоит победный марш, марш победителей на государственную границу. Появилась слабая надежда на то, что нас наконец-таки введут в настоящее дело — бросят в пучину судьбоносных военных действий на центральных фронтах. Финнам для отвода своих войск на свою территорию дали одни сутки. Ждем их отхода. На удивление всему взводу из госпиталя вернулся мой солдат Казаринов с покалеченной рукой. Вскоре был по ранению демобилизован
22-е сентября. Совершаем марш на государственную границу. Стройными походными колоннами с развернутыми боевыми знаменами, как на параде, идут наши полки. Танковые колонны и самоходки ревом моторов оглушают окрестности. Вслед за ними прославленные «Катюши» и артиллерия – «Бог войны». Бесконечною лентой тянутся автомобильные колонны. За всей этой боевой мощью со специально построенной саперами трибуны наблюдал Командующий Карельским фронтом маршал Советского Союза Мерецков Кирилл Афанасьевич. Невольно возникает чувство гордости за свою могучую и несокрушимую Родину.
1-е октября 1944 года. Станция Суоярви. Стоим здесь четвертые сутки, ждём погрузки в эшелоны. На станцию, на призывные звуки гармошки пришло много местных девушек, достойных нашего внимания. Вот и я познакомился с двумя подружками Лидой и Марусей. С большим удовольствием танцевал с ними. Рассуждали о нашей военной молодости, шутили, смеялись. С великим сожалением расстались с Лидусей и Марусей, разбередив душевные раны.
3-го октября всю ночь грузились в эшелоны. В 7 часов наш эшелон застучал по рельсам колесами вагонов и платформ. Все в томительном ожидании: куда повернет машинист наш эшелон на юг или опять на север? Увы, повернул на север. Опять же по «слухам», очевидно на Мурманск. Одна отрада, что дальше ехать некуда, впереди Северный Ледовитый океан!
8-е октября. Прибыли в город Мурманск. На Мурманском направлении, потеряв десятки тысяч солдат убитыми , врагу удалось продвинуться только на 50-60км. В южной части полуострова Средний вдоль хребта Мустатунтури, единственное место на территории СССР, где врагу не удалось перейти нашу государственную границу. Борьба за пограничный столб №1 шла, не прекращаясь днем и долгой полярной ночью.
Разгром немецко-фашистских войск в Заполярье возлагался на 14-ю армию. Ей предстояло нанести главный удар на левом фланге фронта из района озера Чапр в направлении Луостари и во взаимодействии с морской пехотой и кораблями Северного флота окружить и уничтожить северную группировку немецко-фашистских войск, освободить Советский север от врага.
149 КАП с помощью паромной переправы у мыса Мишуков, форсировал Кольский залив и совершив, пятидесятикилометровый марш вошел в состав оперативной группы генерала Пигаревича Б. А.
Главный удар планировалось нанести на левом фланге обороны немцев из района озера Чапр. Группе генерала Пигаревича предстояло отвлечь на себя внимание противника, а в случае его отхода – перейти в наступление. 149 корпусной артиллерийский полк занял боевой порядок в районе реки Западная Лица с передним краем противника по сопкам с кодовым названием: «Утка», «Сарай», «Шпиль», «Сердце».
В 8.00 8 октября после мощной артиллерийской подготовки войска левого фланга 14 Армии перешли в наступление. Наступление войск левого фланга создало угрозу окружения частей и соединений 3 горно-егерьской дивизии немцев. Поэтому они начали отход в направлении Петсамо-Тарнет.
Разбив укрепления противника, подавив и уничтожив его огневые точки на переднем крае в ходе мощной артиллерийской подготовки, двинулись вперед на город и незамерзающий порт Петсамо войска правого фланга. Немцы яростно сопротивлялись, особо свирепствовала его авиация. Во время очередного налета погибла повариха Валя Белова из моего взвода. Прыгнув на ступеньку полевой кухни, чтобы помешать кашу, она получила смертельное ранение осколком бомбы в висок. Рядом девушки-зенитчицы вели смертельную дуэль с немецкими пикирующими бомбардировщиками. Слившись воедино с учетверенной пулеметной зенитной установкой, мужественно отбили и этот налет.
16-е октября. Преследуя отходящие части противника, 14 октября вышли на подступы к городу Петсамо, старинное русское название город Печенга. Перед мостом через реку Петсамо-йоки нас крепко отбомбили. Погиб парторг Анохин из звуковзвода и два звукометриста. Полк занял боевой порядок в районе пос. Какури. Топогеодезическая привязка элементов боевого порядка: наблюдательных пунктов, огневых позиций, звуковых постов на полной топографической основе обеспечила своевременное подавление артиллерийских и минометных батарей противника, а в ночь на 15-октября, после артиллерийской подготовки овладеть городом Печенга.
Утром, с двумя своими солдатами переправившись на противоположный берег реки Петсамо-йоки по уцелевшим конструкциям взорванного моста, услышал колокольный звон, громко звучащий среди окружающих сопок. Подошли ближе к источнику звука, а им оказалось сооружение вроде беседки с крестом и с подвешенным внутри большим колоколом. Рядом с «беседкой» стоял танк Т-34, а внутри беседки «три танкиста, три веселых друга» праздновали победу. Один из них уже «напраздновался», к его ноге был привязан «язык» от колокола. И не владея своим языком, он, лежа, двигая ногою то влево, то вправо «языком» колокола изливал свои чувства колокольным звоном.
Невдалеке увидели большое поле, размером примерно 100х100, с березовыми крестами и касками под ними. В конце поля громадный чугунный крест. Десять тысяч фашистов нашли здесь свое успокоение. Двигаясь, дальше подошли к горящему зданию, из подвала которого шло интенсивное извлечение ящиков с бутылками вина. Не удержались от искушения и мы. С помощью обмотки Угольников Иван опустился в подвал и «выдал на гора» 4 ящика, как потом оказалось французского вина. Возвращаясь, захватили четырех «заблудившихся» фрицев. Перед тем, как отправить их в полк впервые допрашивал пленных. Ими оказались солдаты второй роты 163 пехотного полка. С первых же слов допроса пытались разжалобить рассказами о том ,что они простые рабочие, стали показывать свои семейные фотокарточки. Несколько позднее мимо нас прошла колонна пленных немцев, человек 200, на плечах они несли носилки с раненным «оберстом» (полковником).
20-е октября. Два дня, как мы в Норвегии, все те же голые сопки да бесчисленные озера. По дороге много брошенной техники. Частенько навещает нас немецкая авиация, особенно вечерами. Несем потери главным образом от неё. Вчера на нашу колонну налетело 6 «Юнкерсов». Пронесло.
Поступил приказ на развёртывание в боевой порядок. При привязке наблюдательных пунктов и звуковых постов не успели установить теодолит на треноге на тригопункте с отметкой высоты 300 , как немец, заметив нас, открыл огонь в начале из пулеметов, затем начал обстрел из минометов. Я с Николаем Калининым спрятался за выступом камня, как «за каменной стеной». Снаряды. с визгом бились о камень, засыпая нас каменным дождём из осколков. Сержанты Матофанов и Солодухин укрылись на расположенном вблизи наблюдательном пункте командира дивизии. В НП были прямые попадания, их засыпало камнями и землей, но остались целы и невредимы, только чуток засыпало землей и каменной крошкой.
22-е октября. Гоним «фрицев» в глубь Норвегии. Остановились в 18 км.от норвежского незамерзаемого порта Киркенесс. Немец сильно укрепился. В течение часа три раза производилась артиллерийская подготовка атаки. Стоит сплошной гул. Земля гудит, от мощных артиллерийских залпов. Беспрерывными очередями, волна за волной, на бреющем полёте идут наши «летающие танки» ИЛ-4. Однако ночами немецкая авиация «Бог и царь», не дает нам покоя, разбойничая вдоль дорог.
23-е октября. Начался «бараний процесс». С выходом на новый рубеж развёртывания утром отправились на рекогносцировку. Я, командир взвода звуковой разведки Иван Мурмантов, сержанты, начальники акустических баз. Поднимаясь на сопку в предрассветных сумерках сержант Ефремов увидел стадо баранов, голов восемь. Ванька Мурмантов с моим сержантом Солодухиным М. бросился за ними. Я же продолжал подъём на сопку. Внизу послышалась стрельба из автоматов. Вдруг увидел, что бараны несутся на меня. Вскипела в жилах моих охотничья кровь, и из карабина ефрейтора Базарова Е. я завалил двух баранов. Остальные умчались наверх сопки. Поднявшись на сопку увидели ,что 5 баранов под скалой сгрудились в кучу, «как стадо баранов».
Воспользовался старым охотничьим приёмом. Установил на «номера» Ивана Мурмантова, сержанта Солодухина, послал сержанта Ефремова загонять баранов на номера. Когда бараны набежали на меня ,я «завалил» еще трех. Двух сержантов с баранами отправили на батарею. Сами продолжили рекогносцировку. Когда вернулись, то увидели заместителя командира полка по политической части подполковника Сальхина. Он в гневе стал грозить нам расстрелом за учиненный факт мародерства в соответствии с приказом Сталина.
Не встречая на пути наступления ни одного населённого пункта или норвежского фольварка, мы не задумывались, откуда могли взяться эти бараны. После ухода замполита командир батареи ст.лейтенант Михалец В.Б. рассказал нам, что когда принесли баранов на батарею, он одного барана отослал командиру полка майору Иванову Д. и одного барана начальнику штаба майору Вальковскому и замполиту. Замполит, придя на полевую кухню ,спросил у повара рядового Вадарьяна: «Что варишь?» Повар ответил: «Шурпу, товарищ подполковник». Замполит всунул половник в котел и чуть не сломал его. Половник уперся в баранье мясо. Вызвав командира батареи, он стал угрожать расстрелом всех участников «охоты на баранов». Мы с Иваном изрядно струхнули. Думали, что придется проститься с белым светом. По партийной линии получили по строгому выговору. По административной линии командир полка дал нам по восемь суток ареста с удержанием 50% месячного военного жалованья. Была на фронте и такая награда!
25-е октября одновременным ударом войск Карельского фронта: с востока и с юга, морского десанта с севера овладели городом Киркенесс. Отдельная разведывательная батарея вела беспрерывную разведку артиллерийских и миномётных батарей противника. От г.Печенги до г.Киркенеса сменили 8 боевых порядков. Особенно много было обнаружено и засечено целей, а огнем полка подавлено и уничтожено, в боях за населенный пункт Тарнет и г.Киркенес.
25 октября столица нашей Родины Москва двадцатью залпами из 120 орудий салютовала войскам Карельского фронта, овладевшим городом и портом Киркенес. В этот же день в районе аэродрома обнаружили концентрационный лагерь. Я со ст. сержантом М.Солодухиным зашли на территорию лагеря, в одном из бараков обнаружили истощенных и измождённых женщин, лежащих вповалку на трехэтажных нарах. Трудно описать увиденное нами. Со слезами на глазах они наперебой стремились рассказать нам об ужасах лагерной жизни.
Однажды чуть-чуть не уплыли в Англию во время ознакомительного посещения города Киркенес в октябре 1944 года. Будучи в порту, увидели английский крейсер, стоящий у причала. У Коли возникло желание посетить его, с целью поговорить с матросами по-английски. Был отлив. С борта крейсера свисала веревочная лестница. Карабкаясь по ней, мы забрались на борт корабля.
Коля, пользуясь разговорником, спросил первого попавшегося матроса: «Где находятся офицеры?» Матрос привел нас в офицерский кубрик: довольно большое помещение с овальным зеркалом на всю ширину кубрика. Впервые увидел свое зеркальное отражение и не узнал себя. Появились английские офицеры. Коля начал с ними разговаривать. Они приняли наше посещение за визит дружбы. Появилось виски. Выпили за дружбу, за победу и еще за что-то. Коля попросил показать «моторы» и тут я увидел, что огромный вал, на котором находятся винты, крутится. Я сказал Коле «спроси, почему они крутятся?» «Потому, что мы плывем», —был ответ. — «В Бирмингем». (в Англию) Мы рванули наверх, чуть не сшибли капитана. Коля и сопровождавший нас офицер объяснили ситуацию. Капитан остановил корабль. Оказалось, что мы проплыли по фьорду около 10 километров. Нас посадили в шлюпку и высадили на берег напротив норвежского поселка. Почти сутки мы добирались до части.
28-е октября. Бухольм. После взятия г. Киркенес, наступающие части и соединения вышли к незамерзающему заливу Ланг-фьорд, вдающемуся в сушу на 180 км. Немцы, побросав технику, используя имеющиеся плавсредства, часть сил перебросили на западный берег Ланг-фьорда. Другая часть бросилась в глубокий обход Ланг-фьорда.
Пытаясь выяснить обстановку, командиры наступающих частей и соединений высылали своих разведчиков на противоположный берег фьорда. Командир полка майор Иванов Д. приказал мне, переправившись через фьорд доложить обстановку на противоположном берегу .
С большим трудом, отыскав утлую лодчонку, я с двумя автоматчиками Базаровым и Угольниковым начал переправу. Ширина фьорда порядка около 5 км. Был отлив, навстречу ему дул сильный ветер, поднимая высокие волны. От поднимаемых ветром брызг наши телогрейки быстро оледенели, а утлое судёнышко кидало то вверх, то вниз, как ореховую скорлупу. Волны с остервенением накидывались на нас, грозя каждую минуту проглотить в свою необъятную пучину. К тому же, отплыв метров 600-800, нас вдруг стали обстреливать с нашего же берега. Пехота приняла нас за драпающих немцев.
Пули то врезались в волну ниже борта лодки, то со свистом пролетали над нашими головами. Хорошо, что я предусмотрительно поручил старшему сержанту Матофанову в теодолит наблюдать за нашей переправой. Ему удалось быстро найти стреляющий пулемет и остановить стрельбу.
Переправа заняла почти три часа. При высадке нас никто не обстрелял. Короткими перебежками, от камня к камню начали приближаться к норвежскому населенному пункту Стурбуг. Постучался в дверь крайнего дома. Ее открыла пожилая женщина и испугавшись, тотчас же захлопнула. На мой повторный стук дверь открыла молодая девушка. На мой вопрос: «Во бефиндензих ди дойче труппен» она также по-немецки ответила, что «Драйциг минутен цурюк зи коммен нах вестен», что в переводе означало, тридцать минут назад они покинули этот поселок. Я объяснил ей кто мы, что нас не надо бояться. Она пригласила войти в дом обогреться и обсушиться. Расположившись за столом, мы устроили перекус. И, вдруг в дом вваливаются шесть здоровых парней, один другого длиннее. Базаров и Угольников взялись за автоматы, я всунул палец в кольцо чеки ручной гранаты. Улыбаясь и что-то говоря по-своему они полезли в свои карманы и… вытащили из них керамиковые бутылки со шнапсом. представились бойцами норвежского сопротивления. Естественно, пришлось выпить за освободителей и советско-норвежскую дружбу. Обратно в Бухольм они доставили нас на шестивесельной шлюпке. На память об этой встрече у меня остались три маленьких фото г. Киркенес и адрес одного из них. О выполнении поставленной задачи я доложил командиру полка. Присутствовавший при этом замполит подполковник Сальхин, за рискованное выполнение поставленной задачи пообещал снять партийное и административное взыскания за «бараний процесс».
29-го октября 1944 года после глубокого преследования отходящих с боями войск противника, Петсамо-Киркенесская наступательная операция завершилась полным разгромом двадцатой лапландской горно-егерской армии. Отдельные солдаты и группы солдат, после блуждания по безбрежным сопкам выходили и сдавались «на милость победителей». Сбылись слова печальной немецкой окопной песенки:
Кто жив остался,
Свихнуться, окривеют навеки душой.
Им отсюда назад никогда не вернуться,
Никогда не вернуться домой.
День Победы я встретил в норвежском поселке Эвердаль. Полковой радист успел записать Приказ Верховного главнокомандующего от 9-го мая 1945 года № 369 о том ,что Великая Отечественная война победоносно завершена. Германия полностью разгромлена и сегодня, 9-го мая , в день Победы, в 22 часа столица нашей Родины Москва , от имени Родины , салютует войскам Красной Армии , кораблям и частям Военно морского флота тридцатью артиллерийскими залпами из тысячи орудий.
При встречах со студентами и со школьниками меня часто спрашивают Сколько немцев я убил? В ответ я предлагал им решить виртуальную задачу.
Отдельная разведывательная батарея за время действия на Карельском фронте обнаружила 150 артиллерийских и минометных батарей противника, которые были уничтожены или частично подавлены артиллеристами полка. В немецкой артиллерийской и минометной. батареях по шесть орудий и столько же орудийной прислуги на каждое орудие. В 149 корпусном артиллерийском полку было 400 солдат и офицеров. Подсчитайте, сколько орудий и минометов, орудийной прислуги было подавлено и уничтожено. из расчета на одного солдата и офицера полка.. 150х6=900орудий и минометов. 900х6=5400 Фашистских солдат Разделив на 400.получаем 2-3 орудия и 13-14 солдат приходится на долю каждого военнослужащего 149-го корпусного артиллерийского полка, в том числе и на мою долю.
Отдельная разведывательная батарея 149 Корпусного Киркенесского полка «комфортно» расположилась на вершине сопки над аэродромом Хебухтен, в уцелевших щитовых домиках бывшей зенитной батареи немцев. В поисках острых ощущений я с Михальцом В.Б, командиром батареи, решили «порыбачить». В шлюпку погрузили три ящика немецких ручных гранат с длинными деревянными ручками. Отплыли метров 100 от берега. Михалец сзади меня был на веслах. Я, стоя на коленях перед ящиками, взял пять гранат, зажал их между коленями. Из ручки средней гранаты достал фарфоровый шарик на длинном шнуре, (немецкие ручные гранаты терочного действия). Выдернул его из гранаты и бросил их в воду. Но, одна граната, выпав, оказалась подо мной. Михалец мгновенно среагировав, выбросил ее за борт лодки. Она взорвалась, едва коснувшись воды. Ну, а если бы…., то всего описанного со мной бы не случилось. Через несколько минут стала всплывать оглушенная рыба. Улова хватило на всю батарею.
9-е декабря. Получил задание на развитие опорной геодезической сети. Третий день бродим по сопкам. Работать очень трудно. Кругом голые сопки с крутыми обледеневшими скатами. Не имея альпийского опыта и снаряжения, цепляясь за каждый выступ в скале, карабкаемся на вершину скалы с теодолитом и лесопиломатериалом для установки геодезического знака. Произведя наблюдения начинается переход на другую точку(сопку) – спуск с сопки. С быстротой стрелы, выпущенной, из лука летишь по обледенелому скату. Порой, уцепившись за выступ скалы, висишь над пропастью. Рискуя, сорвавшись превратиться в мешок с костями.
Наступила полярная ночь. Работаем «днем с огнем». На аэродроме мои солдатики обнаружили склад зажигательных авиационных бомб. Оказалось, что если взять ее за хвостовое оперение и ударить дном о камень начинается горение термитной смеси ослепительно ярко. Горение продолжается примерно около 5-ти минут. Этого времени вполне достаточно для снятия отсчетов по двум точкам. Это свойство «зажигалок» я решил использовать при работе с теодолитом в условиях полярной ночи. На 3-4 сопки, где намечалась установка геодезического знака, отправлялись мои солдаты топослужбы. По моему сигналу зеленой ракетой они начинали «включение» зажигательных бомбочек на местах будущих геодезических знаков, с интервалом 5 минут. Двумя теодолитами производилась их «засечка». Таким способом удалось в короткое время, с малыми физическими затратами, создать триангуляционную сеть на большой площади.
Уже почти два месяца, как находимся в Норвегии. Полярная ночь. На короткий миг, когда по суточному графику должен быть день, чуть-чуть на юго-востоке посветлеет, и снова тьма, и могильная тишина. Лишь иногда в морозный ясный «день» полярное сияние вдруг озарит волшебным светом застывшую в немом молчании угрюмую природу. «Не Солнце-ль ставит там свой трон, не льдисты-ль мещут огнь моря, се хладный пламень нас покрыл се в ночь на Землю день вступил»! Так оценил это волшебное видение М.В.Ломоносов.
Длинными тенями бродят по сопкам норвежцы. Полярная ночь, по-видимому, повлияла на их рост. Бледные, как лук, проросший в темноте. Веселья, искры нет в их взоре. Однако это очень трудолюбивый народ. Несмотря на трудные природные условия, вдоль фьордов располагаются сказочно красивые домики, преимущественно рыбаков.
Однажды в один из таких домиков я был приглашен молодой норвежкой Вальберг Эстер, лучше меня говорившей по-немецки. Она познакомила меня с своими родителями. За чашкой чая завязалась дружеская беседа. Он рыбак. в г.Киркенесе, у него есть лавочка, где его жена торгует рыбой. Девушка еще учится в школе. Я рассказал им о себе, что я «сибиряк». При этом слове они ужаснулись. Отец девушки сел за пианино и по -норвежски запел: «Френг фор юнес мюдель эдэль, Ут им Вольга преде фарн. Стеннер ню по шонес нехтер Стенька Разин столтебрю! Вольга, Вольга, мюдер Вольга, Вольга русслянд шенсте вар, Кюн ди аль ди даре, Стенька Разин ховенс манн!» Оказалось, что это его любимая песня.
26-е декабря. Как я уже ранее сообщал, батарея помещалась в щитовом домике на вершине сопки. При входе слева в маленькой комнате, разместилось командование ОРБ, в следующей большой комнате слева, личный состав взвода звуковой разведки. В комнате прямо — мой взвод топографической разведки. При входе справа, убрав, один стеновой щит закатили полевую кухню. Вечером наряд рабочих по кухне, заготовив дрова, принес из четырех выпотрошенных зенитных снарядов охапку нитроглицеринового пороха («макаронины» длиной около 40 см.), который использовался для растопки и ночью для подсветки, вместо свечки.
В 4-е часа утра повар Варданьян пошел готовить завтрак. Зажег одну пороховину, когда она, догорев обожгла ему пальцы, крикнув «Вай-вай» он бросил ее, она случайно упала на пороховую кучку. В один миг пламя охватило все помещение кухни. Благодаря смелым и решительным действиям очаг возгорания внутри кухни удалось быстро ликвидировать, но огонь просочился на чердак. Раздуваемый сильным ветром он превратился в пылающий костер. Были приняты экстренные меры к эвакуации солдат, оружия, техники и имущества батареи. Обошлось без жертв. Сгорели только трофейные запасы.
28-е декабря. Поправляемся от пожара. Строим новый дом для солдат и «коттеджик» у ручья для офицеров Прощай год 1944-й! Хотя ты и был самым трудным в моей жизни, но между тем ты закалил меня в огне сражений. И многому в устройстве нашей жизни научил. С тобою вместе ушла в архив и молодость моя
11-е января. Наконец то появились первые признаки окончания полярной ночи. Из-за горизонта иногда, лишь только на короткий миг, внезапно появляется косой луч Солнца, на мгновение, озарив унылую картину норвежского ландшафта. А за стенами заваленным снегом нашего временного пристанища беснуется злая полярная вьюга. Так же и в душе моей: то вспыхнет вдруг луч надежды на «смену пейзажа», то опять лечу я в пропасть. Увы! Кажется, я становлюсь «рабом»Бахуса. Приучился пить «ханжу, духи, одеколон». Да какое утешенье знать свет, когда темно, «вино дарит забвенье – так выпьем за вино!» Но утешенье действует лишь то время пока «градусы» активно будоражат извилины моего мозга. Затем наступает горькое похмелье. Тоска по женским ласкам с утроенной силой терзает мое сердце. давит на извилины моего мозга. Затем наступает горькое похмелье. Тоска по женским ласкам с утроенной силой гнетет меня.
Впервые я испытал чувство, называемое любовью, здесь, на Карельском фронте. Но кто она? Простая русская девчонка. Ее образ сравним с образом пушкинской Татьяны. Еще на свирском направлении в нашу разведывательную батарею для восполнения понесенных потерь прибыли три девушки: Валя, Нина и Мария.
Командир батареи капитан Михалец Валентину определил в помощники к повару Варданьяну, зачислив в мой взвод на должность «солдата топографической службы». Нину и Марию телефонистками — во взвод звуковой разведки к Ивану Мурмантову. Валентину зачислили в мой взвод солдатом топослужбы, по совместительству вторым поваром. Мария оказалась моей почти землячкой из г. Ишима, что в 120 км. от г. Тюмени. К началу 1945 года их судьба уже определилась. Валя погибла под Петсамо (Печенгой), во время налета немецких «фоккевульфов». Осколком бомбы, попавшим в висок, ее убило. За счетверенными пулеметными зенитными установками сидели такие же молодые девушки, но ни одна из них не дрогнула, не выпустила, из рук пулемета, не испугалась пикирующего на них немецкого бомбардировщика.
Нина влюбилась в заместителя командира взвода Бородина. Мария после многочисленных атак (в том числе нарядов вне очереди) командира взвода «сдалась на милость победителю». «Стала ППЖ»(Походной полевой женой)
И вот к ней-то у меня еще под г. Питкяранти возникли симпатии, переросшие в дальнейшем в «чувства первой любви». На моих глазах происходила ее «военизация», изменялась она с каждым месяцем. Теперь она едва лишь напоминает прежнюю скромную девушку с голубыми, как небо, глазами. С некоторых пор я замечаю, что моя любовь переходит в чувство жалости к обманутой девушке. В конце 1945 года она забеременела, была уволена из рядов Вооруженных Сил и отправлена на родину. А Иван через месяц женился на девице из поселка, ныне города Никель.
31-е июля 1945 год. Прощай Норвегия, страна грез, страна моих мечтаний и страданий. Прощайте Юлия и Эстер, незабвенный Киркенес, в Россию дальнейший путь мой предстоит. Вчера, т.е. 1-го августа года 1945-го покинул я страну великого сказочника Амундсена, руины Киркенеса.
О! Небо! Как жаль, мне было расставаться с нею, сказочной страною и с самым северным норвежским портом Киркенес. Киркенес, как часто посещал тебя я, бродя по улицам твоим с очаровательной Эстер, или кружился в вальсе с прелестной Юлией. 29 июля, провожая ее после танцев я был «схвачен» комендантским патрулем. И по приказу коменданта города Киркенес отбывал наказание в виде четырех часов строевой подготовки на плацу перед комендатурой за «общение с норвежским населением». Плац находился против дома, в котором жила Юлия. Облегчало это строгое наказание то, что Юлия, стоя, у открытого окна, посылала мне воздушные поцелуи, а я усердно чеканил строевой шаг. Это было замечено комендантом, и я досрочно был освобожден от этого «тяжкого» наказания.
Ахмалахти.
1-го августа прибыли в район новой дислокации нашей части в поселок Ахмалахти. В переводе с финского языка это название означало «гнилые болота».
28 августа 1945 года я был, назначен командиром батареи топогеодезической разведки.
В представлении для назначения на новую должность говорилось: «Имеет хорошие волевые качества. В трудных обстоятельствах, связанных с опасностью для жизни храбр и решителен. Энергичный и инициативный офицер»».